А вот небольшой экскурс из теории в практику - суд по "болотному делу".
http://www.echo.msk.ru/blog/mochnatkin/1125808-echo/
А наши обвиняемые, формально не осужденные, в действительности потерпевшие, а в реалиях уже наказанные, уже вынуждены переносить нечеловеческие условиях и подвергаться пыткам. Какой-то садист выдумал заменить в Мосгорсуде обычные решетки для особо опасных обвиняемых герметичными звуконепроницаемыми стаканами из пуленепробиваемого стекла, с пыточными узкими скамейками без спинок. В них ничего не слышно, невозможно читать из-за слабого освещения, духота и нечем дышать, через час-два начинает болеть спина, невозможно что-либо заявить — микрофон один на пять человек и к нему невозможно подобраться при такой скученности, но главное — невозможно общаться с адвокатом. Щель для этого одна на пять человек, и до нее еще надо добраться, разговор с адвокатом контролируется конвойными, все переговоры подслушиваются и записываются «микрофоном», чего не было даже при большевиках, записки, документы от адвокатов и обратно пресечены, они тщательно изучаются охранниками, в наглую, и не каждые передаются по их собственному решению, что невозможно было представить даже в прошлом веке.
Но специальное место для подсудимых в зале суда (напротив таких клеток) пустует, судья категорически игнорирует возможность обвиняемых надлежащим образом участвовать в процессе, пытки вне этих камер, до и после заседания, также продолжаются. Подъем без предупреждения и сразу на выход, в 6 утра, обыски и «отстой» в пыточных темных камерах метр на полтора, многочасовое ожидание в сборочном помещении для погрузки в неприспособленные автозаки, набивание в них битком, узкие лавки так близко друга от друга, что коленки многих упираются в противоположные скамьи, все исключительно из железа, и если удается сесть, т коленки еще надо поместить куда-то, и таскание в таком положении по всей Москве часами в пробках по нескольким судам, в которых в свою очередь зк набиваются в узкие тесные полутемные мешки, а в Мосгорсуде — размещаются в бетонных стаканах метр на два обычно по два человека.
Документы могут быть все разворошены (и отобраны) охраной, в стаканах темно и невозможно читать, и даже очки надо оставлять перед дверями камеры (в лучшем случае).
Далее 5-7 часов суда уже в стеклянных в пыточных камерах в суде, а после, в тех же бетонных стаканах внизу — ожидание автозаков для развоза по тюрьмам, обычно из нескольких судов, но обязательно в несколько тюрем. Охранники даже выдумали новую пытку, сразу после суда помещать обвиняемых в те же автозаки, где некуда сесть и еще хуже, чем в стаканах, на много часов, пока не придут дополнительные и не начнется сортировка по ним.
И пытки такие идут с 6-ти утра и до полуночи каждый день судзаседаний, а у наших зк это не 15-20 мин, как обычно в этой инстанции, это целый день в суде, три дня подряд в неделю. Месяцами, уже почти годами. Для большего «интереса» в автозак вместе со всеми охрана сажает одного-двоих туберклезных больных в открытой форме, даже без марлевых повязок, и подсудимые имеет все шансы заболеть или заразить других. «Справедливый суд» цветет и процветает.
Но этими преступлениями суд не ограничился. Он запретил свидания родных и близких с осужденными. Ничего подобного ранее никогда не было, таких нарушений закона (допускается два свидания в неделю) еще не было. Ему мало тех психологических пыток, которые испытывают такие заключенные и их близкие. Любой иной подсудимый, — любой, — получает два- три свидания в неделю с родными, Но и переписка пресекается, тщательно перлюстируется, вымарывается, или «теряется» банальным способом. Поддержка обвиняемых раздражает суд и мусоров, они отвечают на нее все новыми и новыми выдумками, откровенными нарушениями законов (суть преступлениями, суда, охранниками, обвинения. но не простых граждан)... Ни в царские, ни в советские времена политические не трамбовались так подло и откровенно.