Советы Енота

[Степан Капуста]

Пол, Рендидо, где хоть вы это все берете?

Добавлено через 53 секунды
Team_Leader, а у стоящего слева в районе ... э-э-э... главного органа что? Приклад берданки в гламурной раскраске?

Добавлено через 18 секунд
Ink, с возвращением!

[Rendido]

Сообщение от Степан Капуста

Рендидо, где хоть вы это все берете?

"Поведение в зоне боевых действий"? Это из книги "Основы выживания и безопасности в городе".

[Team_Leader]

Сообщение от Степан Капуста

Team_Leader, а у стоящего слева в районе ... э-э-э... главного органа что? Приклад берданки в гламурной раскраске

времена были такие, что в качестве самого модного насильно-поклажного аксессуара были.... пластиковые пакеты. тетрадки на лекции - так и ходили, в первую очередь пацаны, конечно (хотя я всегда ходил, сначала с дипломатом-кейсом, потом - с папкой, с портфелем), у этого левостоящего товарища (вы даже не представляете насколько это легендарная личность именно в рамках основной тематики данного форума во всероссийском масштабе - больше я Вам и под дулом Минигана не скажу ) в пакете, видимо, что-то спиртсодержащее. Что еще у Ворона-старшего могло быть в пакете

[Степан Капуста]

Team_Leader, а-а-а... пакет с лежащим там бухлом так отливает... :-)

[Rendido]

Из мемуаров Паустовского. О городских боях в Москве:

Однажды, в седую от морозного дыма осеннюю ночь, я проснулся в своей комнате на втором этаже от странного ощущения, будто кто-то мгновенно выдавил из нее весь воздух. Пол был засыпан осколками оконных стекол. Потом раздался короткий гром. Нарастающий резкий вой пронесся на уровне выбитых окон, и тотчас с длинным грохотом обрушился угол дома у Никитских ворот. Это било прямой наводкой по Никитским воротам орудие, поставленное у памятника Пушкину.

Так начался в Москве октябрьский бой, или, как тогда говорили, "октябрьский переворот". Он длился несколько дней.

В ответ на пулеметный огонь разгорелась винтовочная пальба. Пуля чмокнула в стену и прострелила портрет Чехова.

Архитектор выругался.

- Западня, - сказал он. - Наш дом обложен со всех сторон. Выйти некуда. Мы попали в мертвую полосу.

Бородатый пекарь - порт-артурский солдат - предложил перевести всех жильцов в дворницкую - самое безопасное место. Жильцов было очень немного, - весь первый этаж дома занимали магазины и склады. Так началось многодневное сидение в дворницкой.

Один из пекарей, молодой парень, решил перебежать к красногвардейцам. Как только он выскочил, пригнувшись, из подворотни на тротуар, его срезала пулеметная очередь от Никольских ворот.

Сидя в дворницкой, мы перебирали в памяти предыдущие дни и удивлялись своей недогадливости. Бой возник для нас как будто внезапно. А между тем мы знали о восстании в Петрограде, штурме Зимнего дворца, выстреле "Авроры", о том, что в Москве было объявлено военное положение, что на Ходынке накапливались хорошо вооруженные отряды красногвардейцев и солдат и что Алексеевское и Александровское военные училища были приведены в боевую готовность.

Команду над нашим домом принял пекарь порт-артурец. Из крана в дворницкой жидкой струйкой текла вода. Пекарь приказал собрать по квартирам все ведра и кувшины и сделать запас воды. Она каждую минуту могла иссякнуть. Потом мы собрали весь хлеб и продукты. Их оказалось немного.

Мы не знали, что делается вокруг, и были уверены, что бой идет по всей Москве. Мы только понимали, что очутились в осаде и живем как в крепости, охваченной кольцом огня. Но крепость эта была ненадежной. Уже к концу первого дня пули начали залетать во двор.

В эту же ночь во двор, освещенный пожаром с такой силой, что была видна каждая соринка на камнях, через выбитое окно первого этажа каким-то чудом пролез с Тверского бульвара человек в подпоясанном солдатским кушаком сером пиджаке, с маузером на боку, в очках и с русой бородкой. Он был похож на Добролюбова.

- Спокойно! - крикнул он. - Жильцы - ко мне! Мы договорились с юнкерами. Сейчас и мы и они прекратим огонь, чтобы вывести из этого дома детей и женщин. Только детей и женщин! Мужчин выпускать не будут. Ваше положение аховое, - дом с часу на час загорится. Поэтому мужчины, по-моему, могут тоже рискнуть. Но, конечно, только после того, как выйдут дети и женщины. Выходить через Тверской бульвар на Бронную. Идти поодиночке. Соберитесь в подворотне.

Как только прошли женщины, из подворотни выскочил старый пекарь. За ним должен был бежать я. Но сразу же со стороны юнкеров ударила пулеметная очередь и отколола угол подворотни. Пекарь бросился назад. Снова загремели выстрелы и полетели на тротуар битый кирпич, стекло и щепки. Мы вернулись в дворницкую.

На пятый день кончились продукты. До вечера мы терпели, глотая слюну. Хозяин вспомнил, что у него на кухне остался мешок черных сухарей. Я вызвался пойти за ними.

Я осторожно поднялся по черной лестнице, заваленной битым кирпичом. В кухне из простреленной водопроводной трубы текла вода, и на полу стояла густая жижа размокшей штукатурки. Я начал шарить в буфете, разыскивая сухари. В это время с бульвара послышались крики и топот ног. Я пошел в свою комнату, чтобы посмотреть, что случилось. По бульвару цепью бежали с винтовками наперевес красногвардейцы. Юнкера отходили, не отстреливаясь.

Впервые я видел бой так близко, под самым окном своей комнаты. Меня поразили лица людей -- зеленые, с ввалившимися глазами. Мне казалось, что эти люди ничего не видят и не понимают, оглушенные собственным криком.

Я оторвался от окна, когда услышал на парадной лестнице торопливый топот сапог. С треском распахнулась дверь с лестницы в переднюю и с размаху ударилась в стенку. С потолка, посыпалась известка. Возбужденный. голос крикнул в передней:

- Митюха, тащи сюда пулемет!

Я обернулся. В дверях стоял пожилой человек в ушанке и с пулеметной лентой через плечо. В руках у него была винтовка. Одно мгновение он пристально и дико смотрел на меня, потом быстро вскинул винтовку и крикнул:

- Ни с места! Подыми руки!

Я поднял руки.

- Чего там, папаша? - спросил из коридора молодой голос.

- Попался один,-- ответил человек в ушанке. - Стрелял. Из окна по нас стрелял, гад! В спину!

Только сейчас я сообразил, что на мне надета потрепанная студенческая тужурка, и вспомнил, что, по. словам пекаря, у Никитских ворот на стороне Временного правительства дралась студенческая дружина.

В комнату вошел молодой рабочий в натянутой на уши кепке. Он вразвалку подошел ко мне, лениво взял мою правую руку и внимательно осмотрел ладонь.

- Видать, не стрелял, папаша,-- сказал он добродушно. - Пятна от затвора нету. Рука чистая.

- Дурья твоя башка! - крикнул человек в ушанке. - А ежели он из пистолета стрелял, а не из винтовки. И пистолет выкинул. Веди его во двор!

- Все возможно, - ответил молодой рабочий и хлопнул меня по плечу. - А ну, шагай вперед! Да не дури.

Обстановка была настолько безнадежной, что оправдываться было просто бессмысленно. Меня застали в комнате на втором этаже у выбитого окна, в доме, только что захваченном красногвардейцами. На мне была измазанная известкой и покрытая подозрительными бурыми пятнами от томата студенческая тужурка. Что бы я ни сказал, мне бы все равно не поверили.

Меня повели во двор. Молодой красногвардеец подталкивал меня в спину дулом винтовки.

Двор был полон красногвардейцев. Они вытаскивали из разбитого склада ящики и наваливали из них баррикаду поперек Тверского бульвара.

- В чем дело? -- зашумели красногвардейцы и окружили меня и обоих моих конвоиров. - Кто такой?

Человек в ушанке сказал, что я стрелял из окна им в спину.

- За это один ответ - расстрел на месте.

- Без командира нельзя, товарищи!

- Какой законник нашелся. Ставь его к стенке! Меня потащили к стенке.

Мне казалось, что время остановилось и я погружен в какую-то всемирную немоту. На самом же деле прошло несколько секунд, и я услышал незнакомый и вместе с тем будто бы очень знакомый голос:

- Какого дьявола расстреливаете! Забыли приказ? Убрать винтовки!

Я с трудом отвел глаза от угла подворотни, - шея у меня нестерпимо болела, - и увидел человека с маузером, похожего на Добролюбова, - того, что приходил к нам ночью, чтобы вывести детей и женщин. Он был бледен и не смотрел на меня.

- Отставить! - сказал он резко. - Я знаю этого человека. В студенческой дружине он не был. Юнкера наступают, а вы галиматьей занимаетесь.

На улице юнкера бросили ручную гранату. Красногвардейцы, прячась за баррикадой, начали выбегать на бульвар. Дом опустел. Опять с раздражающей настойчивостью загремели пулеметы.

Так я и не узнал, кто был тот молодой командир с маузером, что спас детей и женщин из нашего дома и спас меня. Я не встречал его больше никогда.