Конец и начало

Первую ночь Джеймс провел в посольстве, как и сказал ему Томми. Они выпили виски за встречу (Джимми настаивал на сакэ, но, как сказал Томми, к его вкусу нужно было привыкнуть), и Томми пошел на боковую, а вот Роджерс никак не мог заснуть. Его переполняло возбуждение.
Когда он сидел рядом с Томми в повозке, а рикша вез их к посольству, он крутил головой во все стороны и смотрел во все глаза. Вокруг разворачивалась удивительная картина непривычной и чуждой, но, несмотря на это, интересной жизни. Джеймс подумал, что, проезжай они так в Сан-Франциско, в повозке, которую тянул человек, они вызвали бы всеобщий ажиотаж. Здесь же это было обычным транспортом, как конка.
- Томми, мне кажется, или все японцы очень похожи друг на друга? - спросил он шепотом, подозревая, что рикша мог знать английский.
- Тебе кажется, приятель - со смачным техасским акцентом ответил Томми, - через пару-тройку месяцев начнешь отличать торговца рисом от его родного брата, а одну гейшу - он подмигнул - от другой.
Джеймс не ответил.
Когда они доехали до посольства, уже начинало смеркаться. Молодые люди взяли чемоданы и зашли внутрь.
- Сам посол еще работает, он получил срочную телеграмму, мистер Ли, - обратился к Томми швейцар, - поэтому нашего гостя придется размещать Вам.
- Окей, Саймон, не вопрос, - отозвался Томми. Он одобрительно хлопнул журналиста по плечу. - А ты держишься молодцом! Другой бы на твоем месте разинул рот в порту и на закрывал бы до самого посольства!
- Я много читал о Японии, - улыбнулся Джеймс. Томми с интересно посмотрел на него, но отвечать не стал, и они пошли ужинать, затем немного выпили, и Томми ушел спать.
Джеймс приподнял колпак керосинки, выдвинул фитиль, зажег его, подкрутил так, чтобы свет был не очень ярким, и опустил колпак. Открыв чемодан, где наверху лежали свитки в аккуратной коробке, он достал их и начал читать. До конца оставалось всего ничего. Словарь Джеймс положил рядом, но в последнее время он все чаще обходился почти без него.

Сэнсэй был серьезен и хмур.
- Итак, ученик, ты уже узнал многое. Ты уже почти пэ-пэ-эс. Теперь тебе осталось узнать лишь последнее - что стало с Ван-И, почему тебя учит лишь его недостойный ученик и почему ты не видишь здесь изобилия юношей, желающих стать пэ-пэ-эс. После этого, ученик, я разрешу тебе сделать выбор - захочешь ли ты сам остаться пэ-пэ-эс или покинешь монастырь. Я не стану тебя отговаривать ни в том, ни в другом случае - это - твой дао, по которому тебе предстоит пройти до конца. Слушай, обдумывай и решай.
- Да, о сэнсэй.

Сначала всем, сидевшим высоко на горе Мин Обр, нравилось, что среди пэ-пэ-эс-ов есть Ван-И. Они говорили, что его цитируют даже на материке, даже в Поднебесной, а ее жители очень сдержанно относятся ко всему, что идет с островов. Многие хотели стать его учениками, и я в том числе, мы писали свитки, думали об устройстве нашей страны Восходящего Солнца и процветали. Один ученик даже приплыл к нам из-за моря, и был он, кстати, таким же гайдзином, как и ты.
Но потом Те, Кто Сидят Высоко, оглядели свои хирши и задумались: что, если император скажет выбирать Высоко Сидящих по длине хирша? Им тогда не сносить своих седалищ, крепко увязших на начальственных циновках! Всех судили они по себе, и испугались, что Ван-И хочет сам стать Высоко Сидящим (хотя наука была милее ему), и начали плести интриги, чтобы обвинить Ван-И в том, что он в своих работах преклоняется перед гайдзинами (а Ван-И порой действительно указывал, в чем на материке лучше хозяйство), что он нападает в них на безвинных людей, а иногда даже сравнивает их вузы с отэарай, а владение катаной оттачивает со зловещими целями.
Ван-И же знать не знал, что вокруг него сгущаются такие тучи, и продолжал идти по своему дао.
А потом грянул гром.

Стоял поздний вечер, лил дождь. Мы, ученики Ван-И, сидели и обсуждали с ним разные проблемы, когда в додзё вбежал запыхавшийся гонец и протянул ему свиток, скрепленный печатью, а потом поклонился и спешно убежал. Ван-И надорвал печать, прочитал и побледнел. Это было письмо его друга из столицы:
"Здравствуй, Ван-И! Спешу сообщить тебе, что Высоко Сидящие решили изгнать тебя из пределов наших островов. Твое существование - как бельмо на их глазах, и поэтому они хотят продолжать сами коснеть в твоем невежестве. В столице есть немало несогласных с тобой, которые поддержали их. Уходи сам, и скажи сделать это своим ученикам, пока за тобой не пришли.
Друг"

Ван-И знал, что ему можно доверять, поэтому он с учениками спешно собрался, они переоделись простыми крестьянами и ушли. Когда они шли по тракту, навстречу им проскакало множество самураев, но нас они не узнали.
Переночевали мы у Бута-но-чичи, а потом двинулись в путь. Погоня шла за нами по пятам, но мудрый Бута-но-чичи задержал их надолго.

Когда они вошли, Бута-но-чичи первым делом предложил им отведать его сакэ с васаби. Те не пили первыми, опасаясь яда, но Бута-но-чичи сам отпил из своей чаши, и те тоже сделали большой глоток. После чего одни закашлялись, другие согнулись в корчах.
- Чем ты нас напоил, колдун? - прохрипел один.
- Обычная ипритовка, - Бута-но-чи-чи пожал плечами, - кто же знал, что вы такие хлипкие?
Он поднялся во всей свой немалый рост, больше кэна, неспешно собрался и ушел.

Остальные ученики Ван-И уже затаились и притихли, как ветви сакуры перед ветром с Фудзи, с ним оставались только я и гайдзин. Вот что он сказал нам перед тем, как сесть на корабль рыбаков-браконьеров, который отвез его в Поднебесную:
- Ищите себе место, где вы сможете скрыться и тихо продолжать свое дело. Мое дело. Я же отправляюсь в Поднебесную, где у меня немало хороших друзей. Один из них, Ди, уже достиг ранга судьи, и сможет помочь мне с (Ван-И сказал непонятное слово) нострификацией. Прощайте, ученики. Аригато, ученики, что учились у меня!
- Аригато, сэнсэй, что учил нас! - ответили мы.
После этого до меня лишь доходили слухи, что с несколькими храбрецами он путешествовал в Нефритовый Приказ на гору Мин Вак, но деталей я не знаю.
Мы обнялись на прощание, не надеясь снова встретиться, и Ван-И отплыл. Нас осталось двое.
- Знаешь, - сказал мне тот гайдзин, - хреновые у вас тут острова! На материке - гонятся, тут - тоже гонятся... Эх, судьба моя судьбинушка, Куда б уплыть-то мне, куда податься бедному крестьянину... Вы хоть с кем-то еще кон-так-ти-ру-е-те? - он учился с нами недолго, поэтому иногда имел сложности с длинными словами.
- Конечно, вот недавно, - я грустно вздохнул, - на черных кораблях опять приплыли гайдзины из той страны с длинным названием... Соединенные Штаты Америки, вот.
- Из той, где давеча царя скинули? - он просветлел лицом.
- Из нее.
- Поможешь добраться? Там, откуда я пришел, поговорка есть - свой своему поневоле брат.
- Конечно, друг. Кстати, - я опустил слово "гайдзин", - звать-то тебя как? Забыл я.
- Демьян я. А тебя-то я помню.
- Такое короткое имя?
Тот смутился.
- Прозвище у меня есть - Рожа. Мужики давно окрестили так.
Я поклонился.
- Давай, что ли, руки пожмем, по-людски?
Этот обычай не был мне знаком. Я обратил внимание, что на правой руке, на тыльной стороне ладони у нового знакомого был большой шрам.
- Где тебя так угораздило, Демьян?
- Лес валил. - ответил тот коротко.

Джеймс удивился. У его деда, Джеймса Роджерса-старшего, в честь которого его и назвали, тоже был шрам на правой руке, полученный вроде как при рубке леса.

Мы дошли до самого порта, избегая самураев, и уже были на пристани, когда увидели, что корабли поднимают якоря.
- Мы опоздали, - вздохнул я.
- Эх, хоть и хороший ты мужик, а японец, - ответил Демьян и начал снимать с себя кимоно.
- Ты что? Море же холодное в это время!
Демьян что-то пробурчал неразборчиво под нос, я разобрал лишь "Енисей переплывал", потом сказал мне:
- Какие у них там в Штатах имена, ты говорил, есть?
- Джон, Джек, Джеймс...
- Вот! Буду Джеймс, а фамилия - как сложится. Прощай!
И кинулся в воду, нырнул, вынырнул уже ближе к кораблю. Крикнул что-то вроде "эх, йоп твоя" (дальше я не расслышал).

Джеймс изумился еще больше - дед в минуты гнева говорил такую присказку, объясняя, что это - древнее индейское ругательство.

Загребая руками вовсю, Демьян поплыл к кораблю. Несколько самураев заметили его, закричали. Один схватил аркебузу и выстрелил, но промахнулся. С берега я видел, как на корабле начали спускать шлюпку, но Демьян успел доплыть до борта раньше, ему сбросили трап, он быстро вскарабкался по нему и исчез за фальшбортом. Потом поднялся, помахал мне рукой, и корабль начал удаляться. Демьяна я тоже больше не видел, но надеюсь, что он жив.
Когда мы подходили к порту, то обменялись с ним подарками - он отдал мне свой нож, а я ему - браслет с иероглифами, значившими "Мудрость". Возможно, когда-нибудь мы еще встретимся.
Я же вернулся в наш монастырь и буду ждать там того, кто захочет постичь премудрости пэ-пэ-эс. Вернее, ждал, пока не пришел ты. На этом мой рассказ окончен, ученик. Отложи свои записи, тебе они больше не понадобятся.

Далее стояла строка:
Монастырь близ ********.
Джеймс Роджерс-мл.

И свиток закончился.

***
Джеймс засучил рукав (на левой руке он носил дедовский браслет, который тот ему подарил на смертном одре). Теперь он знал японский лучше и прочитал: "Мудрость". Это было странно и пугающе. Его дед, траппер, первопроходец, - был в Японии, а происходил вообще (так понял Джеймс) из России! Может быть, он даже был казаком (об этих суровых бородатых воинах он читал в старой подшивке газет времен Крымской войны).
Потом он перечитал последнюю строчку:
Джеймс Роджерс-мл. и не понял совсем ничего - этот свиток попал к нему лишь недавно, когда он сам не знал, что попадет в Японию! Он должен был это выяснить.
Роджерс развернул карту. До ******** было не так далеко. Он набросал записку:
"Томми! Вынужден был уехать ненадолго, вопрос жизни и смерти. Не ищите меня, со мной все в порядке. Д.Р."
Достал из чемоданов все, что могло пригодиться в пути, распихал по карманам. "Черт, меня же не выпустит швейцар..." Открыл окно и выпрыгнул, благо был первый этаж. Добежал до забора, перемахнул через него, мысленно поблагодарив свою любовь к гимнастике, и скрылся за поворотом.
Джеймс с трудом (и по грабительскому курсу) обменял доллары на японские деньги. Его путь к монастырю был нелегок, но мы опустим его и понаблюдаем за моментом, когда он постучался в ворота колотушкой, лежавшей у входа.
Сэнсэй, медитировавший под цветущей сакурой, открыл глаза, встал и подошел к калитке. Открыл ее и увидел гайдзина, причем очень знакомого вида.
- Уходи прочь, чужестранец! - изрек сэнсэй и хотел захлопнуть калитку. Но Джеймс уже догадывался, что ему нужно сделать. Он упал на колени так, чтобы калитку нельзя было закрыть, не выпихнув его дверью, согнулся в поклоне и заговорил:
- О великий сэнсэй, не гони меня прочь! Я прошел полмира, чтобы увидеть тебя!
Сэнсэй убрал руку с калитки:
- И что из этого, красноголовый варвар?
- Я слышал, что ты самый непревзойденный мастер пэ-пэ-эс-до, которого видел этот мир!
- Слышал павлин, как его хвалят, думал, что за голос, а оказалось, за перья! - проворчал сэнсэй, явно польщенный.
- И я слы... знаю, - поправился Джеймс, - что ты учился у самого Ван-И! - а потом для пущего эффекта показал браслет.
- Входи же! - сэнсэй отошел с тропинки, а потом закрыл дверь за гайдзином.

***
(пять лет спустя)
Джеймс изящно начертил:
Монастырь близ ********.
Джеймс Роджерс-мл.
- Сэнсэй, но что делать теперь?
- А теперь я покажу тебе последнюю премудрость пэ-пэ-эс, которую ты не должен записывать здесь, да и вообще нигде. Это - "заднее число". Сейчас я проставлю здесь дату за 5 лет и месяц до нашей встречи... - сэнсэй написал дату - и напишу прислужнику, чтобы он нашел того О'Брайана и продал ему свиток. Но это не сработает без подписи... - сэнсэй расписался, и свиток начал таять в воздухе, пока не растворился совсем.
- Теперь, мой ученик, ты волен остаться или уйти...
- Конечно, я останусь!
- Не перебивай! Или уйти нести свет знания в другие уголки мира.
- Учитель, позвольте, я пока останусь тут?
- Хорошо, ученик. Но если пройдут года, а никто больше не придет сюда, тебе нужно будет самому идти со свое правдой к людям. Я уже стар, но ты молод и сможешь это сделать.

***
Из доклада подпоручика Корнихина, офицера жандармской команды при 1-м Сибирском корпусе, от 1 июня 1904 года (Вафангоу):
"... Ночью у линии наших окопов при попытке перехода к нам с японской стороны был задержан мужчина лет 40-50, европейской внешности, изъясняющийся на русском с акцентом, а также на английском, французском и японском. Назвался подданным США Джеймсом Роджерсом, похищенным японцами. Имел старые документы, давность которых определить не удалось, на вид им от двадцати до сорока лет. Большего в полевых условиях выяснить не удалось. Направляю в штаб корпуса вышеуказанного Джеймса Роджерса под конвоем унтер-офицера Мячкова и рядового Иванникова для дальнейшего разбирательства..."

***
(15 лет спустя)
Из протокола допроса Сергея Николаевича Терского (кличка "Косой") ст. о/у тов. В.Д. Михайловым, 22.12.19.
...
Михайлов: Так кто, говорите, Вас нанял, гражданин Терский?
Терский: Семен Розенблюм, гражданин старший оперуполномоченный. Подошел, представился, спросил, хочу ли я подзаработать. Нашему брату ведь сейчас от вашего брата туго приходится, чуть тронешь кого - к стенке...
М: По делу, гражданин Терский. (записывает на своем листе: Семен Розенблюм - один из основных псевдонимов британского агента Сиднея Рейли).
Т: По делу так по делу. Обещал он мне с ребятами хороший куш, если мы Луначарского порешим. Прямо золотые горы. Я сначала отказался, потом он говорит, что свой человечек у него в Наркомпросе имеется, который знает, где Луначарский будет 21 декабря. Я так подумал: ваши чекисты, гражданин следователь, накануне этим делом отметят, они ж тоже люди! Значит, охранять наркома будут хуже, тут-то мы его и возьмем.
М: Дальше, гражданин Терский.
Т: Где оружие брали и кто участвовал - я и так уже рассказал, тем более, кого не порешили там, все у вас сидят. Значит, дожидаемся машину охраны и самого наркома. Как охрана за угол заехала, я свистнул, мои ребята по ним из маузеров начали лупить, а я и трое самых моих фартовых ребят - к машине наркома. Шофер и охранник его, падлы, выскочили, начали отстреливаться, двоих наших сняли, прежде чем мы их уложили. Жаль, шофера не наповал. Мы с Михой подбегаем ближе, глядь - охрана уже из-за угла бежит.
М: Миха - Михаил Щемков?
Т: Точно так. Мы уже на подножку запрыгнули, думали изрешетить всю машину, а Миха неудачно встал, меня закрыл. А рядом с Луначарским какой-то дед сидит, лет 60. Они что-то обсуждали, кажись, у обоих карандаши, бумажки. И этот дедок ррраз! - махнул рукой, и карандаш у Михи из глаза торчит. А тут и шофер оклемался, пальнул мне в ногу - я и свалился, а тут уж ваши меня вяжут.
М: Вы все рассказали, гражданин Терский?
Т: Все рассказал, гражданин следователь.
...
Стенографист: Яковлев И.А.

Приговорить Терского С.Н. к высшей мере социальной защите - расстрелу - за контрреволюционную деятельность. Приговор привести в исполнение 23.12.19.
Подпись: ст. о/у В.Д. Михайлов

***
26.12.19 при активной поддержке тов. Луначарского Совнаркомом был издан декрет «О ликвидации безграмотности в РСФСР».

Дмитрий В., как-то грустно все у Ван И сложилось:D Но, с другой стороны, правдоподобно:)

IvanSpbRu, надо было передать эстафету Димитриадису и как-то закончить свою часть :)

Дмитрий В., угу, намёк понял. На следующей неделе выложу третью часть "Сомнамбулического путешествия..." :)

Димитриадис, уже вроде бы четвертую ;)

забавно

Vica3, пасиб :)

Из тайных манускриптов с горы Мин Вак

СОМНАМБУЛИЧЕСКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ СУДЬИ ДИ В НЕФРИТОВЫЙ ПРИКАЗ ПРЕДЕЛОВ ЗНАНИЯ

Часть 4. Начало пути (предыдущая часть здесь)

… Благодаря неуёмной энергии Ван И и предусмотрительности Судьи Ди, еще с вечера на свежую голову приготовившего походные вещмешки, они все же были в относительной готовности уже в половине десятого. Хотя запланирован отъезд был на восемь утра, но… приготовленная по уйгурскому рецепту Дядюшки Хо женьшеневая все же здорово ударила в голову даже видавшим виды ученым мужам.

… По исстари заведенному в Поднебесной обычаю они выстроились во дворе Ямыня, на котором следовало провести перекличку.

Свиток с перечнем отправлявшихся в опасный путь как-то сам собою оказался у Дядюшки Хо. Тот, верный своей традиции закусывать женьшеневую сушеными летучими мышами, единственный чувствовал себя более-менее уверенно и, похохатывая, выстраивал будущих спутников в некое подобие ровной линии:


- С добрым утречком, мои маленькие девиантные друзья! – приветствовал он опаздывающих.

Девиантные друзья были в таком состоянии, что особо не возражали.

Хо прокашлялся и начал:

- Его Высокопревосходительство, Достопочтенный Судья Ди!..

- Достопочтенный цзиньши, Председатель О!..

- Достопочтенный цзиньши, Архивариус Лу!..

- Достопочтенный цзиньши, Текстильщик Ли!..

- Почтенный цзюйжэнь, Молодец Нефритового Хирша, Ван И!..

- Почтенный цзюйжэнь, Оружейник Ма!..

- Почтенный цзюйжэнь, Воевода Сао Ву!..

- Почтенный цзюйжэнь, кавалер Императорской шпалы, На У!..

- Почтенный цзюйжэнь, Воин Чаня, Па У!..

- Почтенный цзюйжэнь, Ба Лек!..

- Почтенный цзюйжэнь, Рен Ди!..

- Почтенный Цзюйжэнь, Ле О!..

- Сюцай, полупочтенный Ми Ке!..

- Ну и я, дважды цзюйжэнь, дядюшка Хо, само собою, на месте…


Хо свернул свиток и с поклоном подал его Судье. Тот намеревался произнести краткую речь перед отправлением. Но тут из строя послышался голос цзюйжэня Па У, которого за умение складывать двузначные числа в столбик, коллеги называли (за глаза, разумеется), Счетовод Па:

- Достопочтенный Судья изволит шутить? Вы что, всерьез решили отправиться в Нефритовый Приказ Пределов Знания – вчетырнадцатером!??...

- Мда… несчастливое число – задумался Хо. Он умел складывать в столбик трехзначные числа, и уже поэтому не мог спустить Счетоводу Па сделанного им замечания. Да, издавна в Поднебесной самым счастливым считалось число 16. – Вот если бы нас было 16…

- Эх, надо бы нам сюда пригласить еще двоих, - раздумчиво протянул Архивариус Лу…

- Да, можно было бы и девиц, они теперь ведь тоже могут быть сопричислены к ученому сословию, - прошептал на ухо сюцаю Ми Ке молодой цзюйжэнь Ба Лек. – Вот, помню, коротал я однажды время в скриптории (у нас там по вечерам хорошо: тишь, гладь да Будды благодать), и так мне захотелось молодых похотливых шлюшек, - мечтательно капал слюнями Ба Лек.

Ми Ке неприязненно покосился на него и на всякий случай отодвинулся подальше.

- Нам нужны еще двое, и их нужно найти прямо сейчас! – заявил На У. Как Кавалер Императорской Шпалы, он всегда высказывался четко и кратко.

- Да где ж мы тут найдем двоих попутчиков…, - вздохнул Ван И. По правде говоря, в словах Ба Лека почувствовал Ван И что-то корреспондирующее с его собственными ощущениями, но вслух говорить об этом не стал.

- Ну вот что, - твердо произнес Судья Ди. Раз вы не хотите выходить в таком составе, я найду нам двух спутников.

И он хитро оглядел собравшихся.


Первым сообразил Воевода Сао Ву:

- Судья, но вы же не хотите сказать, что…

- Именно! – твердо произнес Судья.

На лицах собравшихся отразилась сложная гамма чувств, но сарказм среди них явно преобладал.

- К тому же не может же Ми Ке быть единственным сюцаем в нашем обществе, - поддержал Судью Ле О.

- Да будет так! – торжественно сказал Судья и повелительно свистнул.

Из ворот здания выбежали двое в походных халатах.

- Мои племянники, Ди Мон и Ди Ман. Прошу любить и жаловать – церемонно сказал Судья. Раз вы верите в счастливые числа, что они пойдут с нами, таким образом, мы будем путешествовать вшестнадцатером. – Последние слова он подчеркнул голосом. – Они оба сюцаи, и надеюсь, путешествие в Нефритовый Приказ несколько образумит их неумеренный пыл и восторги по поводу получения степени цзюйжэня.

Это пьять!

Димитриадис,
отлично получилось! мне тоже очень понравилось!

молодец, племяш. красиво... но не закончено...

Димитриадис, хорошо получилось! :)

Из тайных манускриптов с горы Мин Вак

СОМНАМБУЛИЧЕСКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ СУДЬИ ДИ В НЕФРИТОВЫЙ ПРИКАЗ ПРЕДЕЛОВ ЗНАНИЯ

Часть 5. Первый привал

Cудья Ди неодобрительно глядел на окружавшие их хмурые скалы. Вернее, скалы были даже не то чтобы хмурые, а скорее какие-то болезненные: изъязвленные ветром и временем, покрытые желто-бурой с прозеленью коростой лишайника, растрескавшиеся и изогнутые под совершенно немыслимыми углами. Кое-где белели надписи, сделанные извёсткой: «Хачу похатливую щлющку…», «Ня Ма дает в онал…», «Рехтор – маладец».

Цзюйжэнь Хо радостно осклабился, завидев последнюю надпись, как будто узнал что-то знакомое.

А вот Ми Ке совсем не обрадовался. Как бы незаметно приотстав, он воровато оглянулся. И исправил неверные иероглифы на верные. Теперь надпись гласила: «Ректор – молодец».

- Ах ты, граммар-наци хренов! – ласково попенял ревностному не по разуму сюцаю Ди Мон.

Тот в ответ дружески плюнул ему на плащ.

Из трещин местами торчали такие же кривые и чахлые деревца с колючими жесткими листьями, напоминая гениталии малайских идолов - судье как-то раз довелось видеть изделия южных варваров, и они еще тогда поразили его своим вызывающе-нездоровым уродством. А вот племянники так заворожено глядели на них, что судья принужден был сделать им строгий выговор о недопустимом влиянии таких изображений на нравственность.

Сам, правда, повелел своему домашнему художнику тайком зарисовать особенно выдающиеся изображения Яшмовых Ворот. Свитки с рисунками он любил разглядывать в одиночестве или в крайнем случае демонстрировать проверяющим, когда те уж слишком сильно начинали доставать.


Под копытами осликов, на которых ехали члены Ученого Братства, и запряженной в повозку судьи Ди лошади хрустели сухие кости. В основном звериные, но изредка попадались и человеческие. Меж ними валялись таблички, их которых судья и его спутники поняли, что это останки сюцаев, уличенных в плагиате. Теперь Ди понял, почему Ван И назвал их предприятие опасным.

А Молодец Нефритового Хирша тем временем размышлял, что если судья полагает, будто это уже настоящая опасность, то заблуждение этого чиновника велико и необъятно, подобно Восточному океану; и вообще зря он, бедный цзюйжэнь, связался с такого рода предприятием, потому что драконы и единороги еще только ждут их впереди, и отнюдь не в мире живых...

Ущелье резко свернуло вправо, и в лицо судье пахнуло вонью горящей серы. Сразу же перехватило дыхание, судья надсадно закашлялся, но тут новый порыв пронизывающего ветра отогнал удушливый запах, и путешественники с трудом перевели дух.

Вскоре путники увидели дорожный указатель. "До постоялого двора три тысячи чи" сообщал он. Как бы в подтверждение серьезности надписи, через двадцать шагов после указателя, на виселице болтался преступник. На его груди висела рекламная табличка "Дипломные, курсовые, рефераты. Недорого. Цены договорные!".

Местность тем временем незначительно изменилась. Кустарники вдоль дороги расти перестали. Из-за горизонта к небу поднимались струйки ароматного дыма. То там, то сям попадались туристы, путешествующие автостопом. Придорожных харчевень видно не было, поэтому председатель О как самый опытный путешественник, предложил заночевать где-нибудь по дороге, выбрав место посуше.

Так они и поступили.


… Блаженно потягиваясь после плотного ужина, они завернулись в плащи и теперь сидели возле догорающего костра. Завтра они должны были переночевать по-человечески, а одну ночь можно провести и в полевых условиях – так даже романтичнее.

- Эх, хоть кто-нибудь рассказал бы какую интересную историю, - стал канючить Ди Мон. Его неугомонный братец поддержал его.

- Ага! А то от самого Ямыня ни одного пошлого анекдота, ни песенки… - вздохнул он.

- Какие вам еще песенки-анекдоты? – возмутился Оружейник Ма. – Серьезнее надо быть, молодые люди!

- А давайте расскажу притчу, - вступил в разговор Архивариус Лу. – Не все же нашему дваждыпочтенному Хо отдуваться. И обернулся к судье, словно бы ища одобрения. Тот благосклонно покивал:

- Ну-ну, расскажи нам что-нибудь поучительное, Лу.

- Решено! Я расскажу вам о том, как предок нашего дваждыпочтенного Хо, просветленный Мастер Хо, увидел мгновенное обретение Дао одним молодым сюцаем. Слушайте же!

ПРИТЧА ПЕРВАЯ, РАССКАЗАННАЯ АРХИВАРИУСОМ ЛУ НА ПРИВАЛЕ

Одныжды Мастер Хо зашел по делам в канцелярию провинции Фо Рум и там невзначай услышал разговор между наместником провинции, владетельным мандарином Джи Ке и молодым сюцаем.
– Пожалуйста, посоветуйте мне самого лучшего и квалифицированного мембера, который ответил бы мне на трудные вопросы по диссертации, – сказал сюцай.
– Все, кто есть во вверенной мне провинции Фо Рум – лучшие! – ответил мандарин Джи. – Ты не сможешь найти мембера, который не был бы самым лучшим.
При этих словах сюцай обрел просветление, а его кисть написала диссертацию быстрее, чем дикое котэ схватывает рапана в водах Хуанхэ.


- Вот так-то, молодежь, - покровительственно сказал Председатель О. – А теперь – всем спать!

Путники завернулись в плащи и провалились в сон без сновидений. Впрочем, не совсем так: Ба Лек, видимо, узрел во сне что-то приятное, так как при желании можно было расслышать, как он бормочет сквозь сон: «ночное дежурство…», «сиськи…» и «давай теперь ты сверху…» Молодые сюцаи еще успели обмазать его зубной пастой и, исполненные чувства исполненного долга, вскоре уже храпели вовсю.

Димитриадис, будем ждать продолжения :)